«Мой мир лишился запахов»: Как я живу без обоняния
Варвара Баркалова о том, как она потеряла одно из чувств
МЫ ПРИВЫКЛИ ВОСПРИНИМАТЬ МИР МУЛЬТИСЕНСОРНО — составлять цельную картину, полагаясь на данные органов чувств. Люди с нарушениями зрения или слуха же сразу записываются обществом в категорию «людей с инвалидностью». При этом большинство из нас с трудом представляет, что ограничения могут возникать и в остальных трёх чувствах, и тем более — как это меняет картину мира человека. Я живу без обоняния около десяти лет. У этой особенности есть свои недостатки, но также есть и преимущества. А главное — это часть меня.
Как всё началось
В детстве я чувствовала запахи вполне нормально, но никогда не придавала им особого значения. Запах был всего лишь атрибутом предмета, как цвет или текстура: вот яблоко зелёное, гладкое и упругое и пахнет яблоком. У мамы же обоняние было развито заметно сильнее, и она от этого нередко страдала. Курящего человека называла не иначе как «прокуренным», сообщая, что от всех его вещей «нестерпимо разит» табаком. Человек в несвежей футболке мог за глаза получить эпитет «средневекового». Маленькой я представляла, что нюх — мамина суперспособность, но не жалела, что не унаследовала её.
Всё шло своим чередом до конца школы. Я всегда была нервной, легко подверженной стрессу. А тут одиннадцатый класс, подготовка к экзаменам, контрольные и олимпиады — все, кто окончил школу, сталкивались с нервотрёпкой. Я не просто переживала, а была как на иголках: мы оказались первым выпуском, которому предстояло поступать в вузы только по результатам ЕГЭ, информация об экзаменах постоянно менялась. Поскольку я нацелилась на МГУ, готовиться приходилось вдвое усерднее.
Помню, перед Новым годом купила в качестве маленького подарка самой себе коробочку сухих духов с ненавязчивым цветочным запахом. Меня привлёк даже не аромат, а симпатичная жестянка, в которой находилась мазь, но запах запомнился. Это стало последним достоверным воспоминанием, как я что-то нюхаю.
Однажды в марте в школе сильно запахло сероводородом — чей-то неудачный опыт на уроке химии. Одноклассники кривились и зажимали носы. А я ничего не ощущала. Тогда я впервые чётко осознала, что обоняние отсутствует. Не могу точно сказать, в какой момент в промежутке с января по март я потеряла обоняние. Так же как и не помню, произошло ли это моментально или постепенно. У меня не было травм, не случилось никаких происшествий, которые могли бы повлиять на обоняние или состояние носоглотки. Просто мир лишился запахов.
Причины
Той весной я не сильно беспокоилась из-за того, что происходило с моим организмом: окончание школы и поступление в вуз были важнее. Сильнее занервничала мама: под её давлением я пошла к отоларингологу. Врач, толком меня не обследовав, заключил, что я как-то повредила слизистую носа и рецепторы и через полгода всё должно прийти в норму. Но «в норму» организм не пришёл ни через полгода, ни через год-другой. Я целиком погрузилась в учёбу и студенческую жизнь, поселилась в общежитии, обзавелась новыми знакомыми и друзьями. От маминых стараний заманить меня на обследования отмахивалась — уговорам уступила только на старших курсах.
Училась я на биологическом факультете. Когда мы начали изучать физиологию человека, после одной из лекций об органах чувств я решила расспросить профессора о возможных причинах длительного отсутствия обоняния. В числе самых очевидных наш преподаватель назвал полипы — доброкачественные разрастания ткани, которые могут физически пережимать обонятельный нерв и блокировать его сигнал. Полипы несложно прооперировать, поэтому я решилась ещё раз походить по врачам.
Мама заставила меня пройти комплексную диагностику — начиная с энцефалограмм и заканчивая МРТ головы. Оказывается, она старалась искать информацию о похожих случаях, но, как это нередко бывает, нашла множество страшных историй про паразитов в мозге, опухоли и некрозы. Попытки объяснять с научной точки зрения, почему у меня не может быть ничего из вышеперечисленного, результата не дали. Мы потратили много времени, денег и сил, чтобы наконец успокоить родителей: у меня не оказалось ни полипов, ни рака, мозг не атаковали полчища личинок, всё в голове функционировало нормально. Кроме того, что я по-прежнему не чувствовала запахов.
Я потеряла счёт врачам, к которым приходила в попытках выяснить причины. Никто из них не смог дать точный ответ. Правдоподобная версия получилась только у терапевта, к которому я попала с совершенно другой проблемой. Раз нет органических повреждений, сказал он, то это может быть психологическая блокировка — мозг просто не выдаёт в сознание информацию о поступившем обонятельном сигнале. Если особенность не мешает жить, то корректировать её необязательно, добавил он. Это поставило точку в моих медицинских метаниях.
Суперспособности и страхи
На первом курсе был забавный эпизод. Преподаватель химии, узнав, что у меня отсутствует обоняние, не поверил — мол, такого не бывает. Он снял с полки колбу, открыл пробку и сунул горлышко прямо мне под нос. Я, конечно, ничего не почувствовала и пожала плечами. Профессор так впечатлился, что поставил мне зачёт за лабораторную работу автоматом — в колбе оказался концентрированный нашатырный спирт.
В университете было ещё много случаев, когда отсутствие обоняния меня выручало. Всё-таки биология довольно «вонючая» специальность: сильные фиксаторы, специфические среды, живой (и уже не очень) материал. Я гордилась тем, что могу помочь одногруппникам с самыми дурно пахнущими (в прямом смысле слова) делами. Никаких насмешек, да и даже повышенного интереса у них моя особенность не вызывала. За это я им очень благодарна: с нетактичным и хамским поведением я столкнулась намного позже и была лучше к нему готова. Вообще мне кажется, что от нечувствительности к запахам пользы больше, чем вреда. Мой друг говорит мне, что завидует в девяти случаях из десяти: по его словам, окружающий мир в основном пахнет неприятно. Поэтому я называю отсутствие обоняния не дефектом или болезнью, а особенностью.
Страхи, впрочем, тоже были. Самый сильный связан с газовой плитой: я же не почувствую утечки газа, если она случится. Страх пожара родом из детства — почему-то он казался самым страшным и непоправимым, что может произойти в доме. К счастью, несколько лет назад я переехала в новый дом с электрической плитой, и необходимость постоянно спрашивать других, не пахнет ли газом, отпала.
В какой-то момент я стала сильно переживать, что, если от меня будет плохо пахнуть, я этого не узнаю, а окружающие будут думать невесть что. Казалось, что это важный момент: человек может выглядеть как угодно, но пахнуть должен приятно, иначе общественного порицания не избежать. Я купила себе самый «суровый» дезодорант, старалась чаще менять одежду. Постепенно, к счастью, страх сошёл на нет — я поняла, что стандартной гигиены вполне достаточно. Иногда мне грустно, что я не могу ощутить, например, запах летнего луга, любимых ландышей или моря. Но в целом я привыкла к такому миру, каким я его воспринимаю, и редко задумываюсь о том, что чувствую его «неполноценно».
Советы и стереотипы
Как любой человек с отличиями от «нормы», я иногда сталкиваюсь с непрошеными советами: все вокруг якобы лучше знают, что тебе нужно, и сердобольно пытаются помочь. Чего только мне не предлагали — от «хороших специалистов» до рецептов мази с мумиё. К счастью, так поступают в основном люди старшего поколения, сверстники гораздо проще относятся к разнообразию.
Часто даже друзья, которые хорошо меня знают, не задумываясь предлагают мне, например, свежую клубнику: «М-м-м, ты только понюхай, как здорово пахнет!» Я не обижаюсь — понимаю, что они не специально: такое поведение просто слишком плотно зашито в мозг. Отступление от стандартного сценария требует осознанности и внимания к чувствам других людей, этому нужно учиться.
Чаще всего новые знакомые, которые узнают о моей особенности, предполагают, что я не ощущаю ещё и вкус пищи. Это не так — со вкусом всё в порядке. Может, я и чувствую его слабее, но незначительно, а если верить моим воспоминаниям — ничего не изменилось. Гораздо неприятнее, когда собеседник связывает с отсутствием обоняния мою худобу — якобы у меня меньше аппетит и нечувствительность к запаху еды помогает держать себя «в форме». Рассуждать о причинах телосложения другого человека в принципе кажется мне неприемлемым, а в таком ключе — тем более.
Второе частое предположение — что у меня обострились другие чувства, чтобы «компенсировать». Тут мне сложнее судить, но, думаю, и это ошибка. В эволюции человека ольфакторное чувство отошло на второй план, уступив зрению и осязанию, поэтому его потеря вряд ли требует компенсации. По крайней мере, лёгкая близорукость, унаследованная от отца, никуда не делась.
Когда я стала более открыто говорить, что не чувствую запахи, то узнала, что моя особенность не уникальна. У многих, как оказалось, есть знакомые, у которых не было обоняния в какой-то период жизни или которые живут с этим постоянно. Мне кажется, надо больше говорить об особенностях: только открытое обсуждение того, что все люди разные, поможет многим не оставаться наедине со страхами и непониманием.
Духи и будущее
К парфюму я долгое время была равнодушна: сначала в силу юного возраста, потом из-за нечувствительности к запахам. Парфюмерия казалась мне излишеством, а консультанты в магазинах, наперебой пихающие бумажные полоски со словами «Послушайте наш новый аромат», неимоверно раздражали. Во-первых, почему «послушайте», когда ароматы нюхают? Во-вторых, я не знала, как правильно на них реагировать: никогда не умела притворяться, а объяснять каждому свою особенность не было сил.
Когда я начала интересоваться модой, то поняла, что аромат — это тоже компонент образа, как макияж и аксессуары. Можно менять каждый день, а можно годами преданно носить одно и то же. Мне захотелось дополнить свой образ одним-единственным парфюмом, который бы начал ассоциироваться со мной у всех, с кем я много общаюсь. Выбирала по описанию, поскольку помнила, что раньше мне нравились свежие, пряные и древесные запахи, а цветочные и сладкие — наоборот, не моё. Судя по реакции окружающих, угадала с подходящим мне ароматом почти с первой попытки.
Удивительно, но именно выбор духов сдвинул дело с мёртвой точки: я начала изредка различать отдельные части запахов. Ольфакторный мир перестал быть для меня вакуумом, а стал скорее белым листом, на котором иногда можно видеть небольшие штрихи. Это наводит на мысль, что, возможно, тот врач был прав и ощущения просто блокируются сознанием. Тогда у меня есть надежда полностью «вылечиться» — только надо идти не к лору, а грамотному психотерапевту.